Почему?

В далёкий век в пещере тесной
Рисунок выбив на скале
Решил романтик неизвестный
Пойти потопать по земле.

Он сто невзгод перетерпел
Весь мир он обойти хотел
По тропке каменистой
Но хоть он молод был и смел
Понять он все же не сумел
Что стал он первым на земле
Туристом.

Следующий мой стих - Луше. (не знаю заранее, в какой ветке я его родю...)

О, перші кроки за вратами раю!
Куди тепер, відлученій, іти?
Байдужий вітер сторінки гортає -
Читає манускрипти самоти.
Немов мачина в світовій безодні -
Кругом вируючі ен-вимірні світи.
Припала до воріт - німі й холодні...
Куди мені, відлученій, іти?
Куди котитись, впавши до підніжжя?
(Яке тут все похмуре і бліде...)
Це первозданне, дике бездоріжжя
Напевно у безвихідь заведе.
А безвість занесе піском дорогу -
Уперто наглядці ступає слід у слід!
... Я надто пристрасно молюсь моєму Богу
І по цю сторону прозірчастих воріт.

...Плывёт в окно зелёный запах лета, и ты плывёшь,
И таешь, как во сне,
В неясном свете тенью
на стене..

...Не вспомнить, где,
Но где-то, где-то, где-то

Кайдашихе. Стих №2

Я курносый, ты курноса
Кто главней - вот суть вопроса
Ведь не просто всё в гареме
(мы вернёмся к этой теме)
Но по слухам, люди бают
Что мой нос очки скрывают
Значит, если их я сброшу
То тебя перекурношу
Так что думать ты не смей
Будто ты меня главней...
Только вот беда какая
Мысль одна одолевает
Вдруг найдешь средь бела дня
Покурносее меня?
Но пока я фаворит
Говорю: "Гарем закрыт!"

Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест — бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!

Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем — чтоб не обидно...
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.
1990
Евгений Евтушенко

© В.Маяковский
1920

Никуда не уехали — ты да я —
Обернулись прорехами — все моря!
Совладельцам пятерки рваной —
Океаны не по карману!

Нищеты вековечная сухомять!
Снова лето, как корку, всухую мять!
Обернулось нам море — мелью:
Наше лето — другие съели!

С жиру лопающиеся: жир — их “лоск”,
Что не только что масло едят, а мозг
Наш — в поэмах, в сонатах, в сводах:
Людоеды в парижских модах!

Нами — лакомящиеся: франк — за вход.
О, урод, как водой туалетной — рот
Сполоснувший — бессмертной песней!
Будьте прокляты вы — за весь мой

Стыд: вам руку жать, когда зуд в горсти, —
Пятью пальцами — да от всех пяти
Чувств — на память о чувствах добрых —
Через все вам лицо — автограф!

(с) М.Цветаева
1932 — 1935

Мы так надежно помним мотив, нам данный Богом,
Мы так легки в движеньях – взлетим, того гляди.
Мы так неспешно ходим по нынешним дорогам,
Как будто не мгновенье, но вечность впереди.

Живемте ж сколько влезет, и кто же нам считает,
Вы мне друзья навеки, я вам – навеки друг.
И если что, скажите, чего вам не хватает,
Получите подспорье из этих самых рук.

Но вам, друзья, доступно, все сущее на свете,
Способны вы и сами покрыть любой предел,
А длительного счастья, покоя и бессмертья
Я дал бы вам с лихвою, когда бы сам имел!

А нынче годовщина, и мы ее отметим,
И нас еще осудят грядущие умы,
Но это – наши годы, и мы за них ответим,
Они у нас в печенках, и мы без них не мы.

Еще не раз эпоха то счастием, то болью
Наполнит наши струны и наши голоса.
И будем мы друг друга дарить своей любовью,
Пока своей любовью нас дарят небеса.

© Михаил Щербаков

Ноябрь – почти имбирь. Я не люблю имбирь.
Я не люблю корицу и сладкий ванильный дух.
Я не хочу решать to be или not to be.
Я не умею выбрать только одно из двух.
Рынки полны хурмой. Я не люблю хурму.
Я не люблю дожди, золото и сквозняк.
Я проживу без них. Только вот не пойму,
как без того прожить, что не любить нельзя.
Как без тебя прожить. Кем без тебя прожить.
С кем без тебя прожить, если нельзя с тобой.
Осень ввела режим, строгий такой режим,
осень ввела войска, правила и конвой.
Птицы ушли на юг. Рыбы зарылись в ил.
Осень ввела войска. Осень взвела курок.
Мне не хватает слов. Мне не хватает сил.
Это чужая ты. Это чужой порог.
Дальше уже нельзя, дальше твое тепло.
Я не могу войти. Я не хочу на чай.
Слышишь, они идут – каплями за стеклом.
Скоро меня найдут. Здесь комендантский час.
Запах - протяжный стон, даже дышу с трудом,
вязкий густой туман держит дверной проем.
Пахнет ванильным сном твой золоченый дом.
Будущее - корицей. Прошлое – имбирём.

На самом деле эта деталь (точнее сюжетный ход),
Сломав обычную пастораль, объема ей придает.
Какое счастье без угроз, какой собор без химер,
Какой, простите прямой вопрос, без третьего адюльтер?
Какой романс без тревожных нот, без горечи на устах?
Все это им обеспечит Тот, Который Сидит в Кустах.
Он вносит стройность, а не разлад в симфонию бытия,
И мне по сердцу такой расклад. Пускай это буду я.

Теперь это даже милей. Воистину тот смешон,
Кто не попробовал всех ролей в драме для трех персон.
Я сам в ответе за свой Эдем. Еже писах - писах.
Я уводил, я был уводим, теперь я сижу в кустах.
Все атрибуты ласкают глаз: двое, ружье, кусты
И непривычно большой запас нравственной правоты.
К тому же автор, чей взгляд прямой я чувствую все сильней,
Интересуется больше мной, нежели им и ей.
Я отвечаю за все один. Я воплощаю рок.
Можно пойти растопить камин, можно спустить курок.

Их выбор сделан, расчислен путь, известна каждая пядь.
Я все способен перечеркнуть - возможностей ровно пять.
Убить одну; одного; двоих (ты шлюха, он вертопрах);
А то к восторгу врагов своих, покончить с собой в кустах.
А то и в воздух пальнуть шутя и двинуть своим путем:
Мол, будь здорова, резвись, дитя, в обнимку с другим дитем,
И сладко будет, идя домой, прислушиваться налегке,
Как пруд взрывается за спиной испуганным бре-ке-ке.

Я сижу в кустах, моя грудь в крестах, моя голова в огне,
Все, что автор плел на пяти листах, довершить поручено мне.
Я сижу в кустах, полускрыт кустами, у автора на виду,.
Я сижу в кустах и менять не стану свой шиповник на резеду,
Потому что всякой Господней твари полагается свой декор,
Потому что автор забыв о паре, глядит на меня в упор.

(с) Дмитрий Быков.

Все предсказуемо: снег на старте,
просит тепла взамен.
Я изменяю рожденным в марте
и отдаюсь зиме,
я обретаю покой и силу,
даже дышу ровней.
Все, что когда-то у вас просила,
я получаю в ней.
Вот она, снежная, смотрит кротко,
песни мои поет,
в доме ее не лимон и водка,
а молоко и мед,
каждый мой вечер в ее мансарде,
каждый мой шаг – любим…

Я изменяю рожденным в марте.

Значит, прощаю им.